Евгений Бобух
[Предыдущий рассказ][Следующий рассказ]
Знаете ли вы, где применяется бериллий?
Сейчас расскажу.
Поднимался я как-то по центральной лестнице родимой общаги-Тройки, и на полэтажа выше себя увидел парня — эдакое пьяное чучело. Совершенно никакой, он придерживался рукой за перила, раскачиваясь, как резиновый шланг, и порывался спуститься. Моё появление подбавило ему уверенности: парень попытался шагнуть. Споткнувшись о собственные ноги, он выпустил перила и полетел почти прямо на меня, как подрубленое дерево. Пролетев через всю лестницу, он плашмя брязнулся мордой прямо о бетон. С отчётливо различимым хлопком мяса о твёрдое.
Подскочив к парню с идиотским вопросом: “Ты живой?”, я попытался пощупать пульс. В ответ это существо оттолкнуло меня грязными руками, произнесло слюнявым ртом: “Инн-ннаххй!…”, встало и совершенно самостоятельно попёрлось искать дальше приключений.
Я могу лишь догадываться, что случилось с этим венцом эволюции дальше. Следующим вечером, осознав, что головная боль вызывана не похмельем, существо припёрлось в больницу. Там его осмотрел травматолог и уложил в рентгеновский аппарат. Грустно пялясь вверх, существо встретило взгляд тусклого металлического окошка, сквозь которое ему навстречу устремились рентгеновские лучи.
Это окошко и сделано из бериллия.
Потому что при фиксированной прочности нет металла более прозрачного для рентгена, чем бериллий. Так что поглядеть на него вы можете при каждом походе к стоматологу.
В общем, алкоголь — яд. Приводит к сотрясению мозга. Так утверждал Лобанов, командир Дружины нашего Университета.
Бериллий — тоже яд. Его соли сладки на вкус, как ненависть. Вдыхание его пыли приводит к смерти лёгких. О последнем писал ещё Азимов в “Ловушке для простаков”, и я это твёрдо запомнил с раннего детства.
Отчего немало охренел, когда мой микрошеф в ИЯФе притащил вдруг в комнату завёрнутый в тряпку кусок упругой серой фольги и объявил, что это бериллий. “Резать будем” — сообщил он, извлекая из кармана халата ободранные ножницы.
Я, правда, быстро вспомнил, зачем. Я тогда был кандидатом в бакалавры и подвизался в Институте Ядерной Физики с задачей фотографирования плазмы. Она, эта плазма, на нашей установке разогревалась, как в центре Солнца, и оттого светила тёплым рентгеновским излучением. Глядя на которое, мы пытались что-то понять если не про Общую Теорию Всего, то хотя бы про конкретную плазму на нашей конкретной установке.
Так что окошко из той фольги мы вырезали. Миллиметров 200 на 30. Обложили проволокой из индия в качестве прокладки и вставили в стальной фланец. Потом нацелили на него пару тяжёлых камер-обскур с рентгеновской фотоплёнкой, которую нам бесплатно подарили академовские рентгенологи, услышав, что это “для науки”. Дальше мы засунули в установку хитрую конструкцию из вольфрамовой проволочки и пластиковых плёнок и шарахнули по ней плазмой. Конструкция перешла в пар и излучение за 6 микросекунд, но оставила на плёнке два чёрно-белых отпечатка.
Кадры получились не очень. Один пересвечен, другой, несмотря на всё прицеливание, лёг на самый край:
Поглядев на картинки, мой второй шеф сообщил:
— НЛО. Неопознанный лабораторный объект.
Но по внимательном изучении мы на этих кадрах кое-что осмысленное всё-таки нашли, и диплом я сделал.
И мы продолжили работать, вглядываясь через это окошечко в плазму и в черты будущего мира. Где энергию вырабатывают термоядом, где решения принимают люди хотя бы иногда разумные, и эти люди планируют летать к звёздам. Где космические корабли из бериллия — ключ к иным мирам, ибо он ещё и самый прочный металл при заданном весе. А не проводник в мир мёртвых, как у нас. Меня тогда как-то совершенно не напрягало, что днём я занимался фотометрией, решал интегральные уравнения, возился с бериллием, индием, танталом. А по вечерам пил пиво, шлялся по скрипящим полам к друзьям в гости, и составлял словесные портреты грабителей. Да, два разных мира по две стороны бериллиевого окошка, что тут такого? Напротив, тогда всё это казалось очень естественным и весёлым.
С тех пор прошло много лет. Я сменил множество окошек, через которые видел самые разные миры, далеко не все из которых мне понравились.
Но, как писал Жолио-Кюри, “Смерть — это неважно. Если другие мыслят так же, как я, они найдут проложенные мною пути.” Когда много людей мечтают правильные мечты, они имеют тендецию сбываться. Небоскрёбов из фекалий нет не потому, что это невозможно, а потому, что никто об этом не мечтает. А вот из стекла и бетона — есть. Очевидно, кто-то продолжал очень сильно думать про бериллиевый мир, потому что он, оказывается, продолжал существовать и развиваться. Фотоплёнка в рентгеновских аппаратах заменилась на куда более чувствительную цифру. Телескоп James Webb Telescope, главное зеркало которого сделано из бериллия, полетел. И кадры с него получаются очень даже ОЧЕНЬ.
И я думаю, может, когда-нибудь и всё у нас остальное получится “очень”? Получится с термоядом, и с космическими кораблями, и с выходом в иные миры. В которых людей можно будет излечить и от отравления бериллием, и от отравления ненавистью. Где студенты, изучая это на первом курсе, в свободное время будут фотографировать девушек, лишь слегка “одетых” в ожерелья из ядовитых изумрудов и бериллов.
И где гопников, за их отсутствием, фотографировать не придётся вовсе.
Обсудить в ФБ: https://www.facebook.com/groups/802629180246517/permalink/1665884873920939/
